Когда Демьен скрылся из виду, я еще пару минут печально рассуждала о необходимости ехать среди ночи на жуткое Распутье. Но чем дольше я об этом думала, тем более рациональными становились мои мысли. Последняя была о том, что этот странный тип мог бы и денег на такси оставить, раз уж ему так важна какая-то там книжка. У нас тут, между прочим, не столица, автобусы по ночам не ходят.

И только после этого меня осенило: а зачем мне вообще куда-то ехать? И как будто бы спало наваждение, мешающее мне думать трезво и адекватно.

Ну и раз уж я обрела такую способность, сразу вспомнила о Маринке. Как хорошая подруга я была просто обязана поинтересоваться, чем закончились ее зарождающиеся отношения с утюгом.

На звонок та ответила быстро, и голос ее был бодрым и веселым. У погорельцев, я думаю, таких не бывает.

– Ну что, как там твой утюг? – все же ненавязчиво поинтересовалась я.

– Какой утюг? – изумилась Маринка. – Я еще не сошла с ума, чтобы тратить свою жизнь на глажку.

– Тот самый, который ты так торопилась выключить, – напомнила я.

– Не в моих правилах торопиться к утюгу, – гордо ответила подруга. – Или вообще домой.

Но ведь она только что сама сказала…

– Погоди, а зачем тогда ты убежала из кафе?

– Убежала? Вовсе нет. Мы выпили кофе, поболтали, все обсудили, я и ушла. Размеренно и с достоинством. И откуда у тебя только эта идея про утюг взялась?

– Сама не знаю… – растерянно проговорила я.

– Знаешь, ты сегодня какая-то странная, – заявила Маринка.

Это я-то странная? Я как раз нормальная, а всё остальное – да, странное.