Читать книгу Прости меня онлайн на КулЛиб
Это не должно повториться. Ошибки бывают у всех, и случившееся – нелепая случайность, роковое стечение обстоятельств.
Никита кладет трубку и разворачивается в мою сторону. Абсолютно спокойным голосом он произносит:
– Мне нужно домой, а ты можешь остаться, номер оплачен, завтрак тоже, выспись, отдохни, потрудилась, девочка моя, на славу.
Я молча на него смотрю и не знаю, что ответить. Да и что тут сказать? Скорее всего и он будет жалеть, что не сдержался, и нам просто стоит забыть о произошедшем.
Никита приближается ко мне, поднимает нижний край полотенца и сжимает руками обнаженные ягодицы.
– Обязательно повторим, мне очень понравилось, как ты стонешь на члене.
После – он целует меня в губы и, не дожидаясь какого-либо ответа, выходит из номера, хлопнув дверью.
Я сажусь в кресло, подбираю под себя ноги и начинаю плакать. Господи, что же я натворила?
Глава 11. Никита
Домой приезжаю к одиннадцати, сразу направляясь в душ. Юля уже ушла на работу, дети тоже отсутствуют, и я имею возможность прийти в себя и выспаться.
После горячей ванны приземляюсь в постель, понимая, насколько же устал за эту ночь. Сделка с Сирсовым, наконец-то подписанная и официально оформленная, дарит ощущение подъема и воодушевления. Не знаю каким чудом, но Виталику удалось уболтать мужчину на сотрудничество, чего я тщетно добивался практически два месяца. Благодаря его таланту можно расслабиться и уверенно сшибать деньги за юридическое обслуживание конторы Павла Львовича.
Работа работой, но самое охуенное – это случившееся после казино. Катя. Катерина. Катюша. Вот она – реальная победа прошедшего дня. До сих пор не верится, что она мне отдалась. На удивление, затащить подругу супруги в отель не составило огромного труда. Женщина и сама жаждала нашей близости, что было заметно невооруженным глазом – ее тело дрожало в моих руках, и как бы она не пыталась отнекиваться, с готовностью шла в расставленную ловушку. Стоило только оказаться резвым пальцам между ее ног, как сомнения исчезли напрочь, Катя была настолько мокрой и возбужденной, что болтовня о Юле была уже бессмысленной.