Читать книгу Человек из СССР. Пьесы 1927–1938 онлайн на КулЛиб

Ошивенский. Спасибо, кусочек, так и быть, возьму. (Он поглядывает на Кузнецова, который с чашкой отошел к кушетке в левом углу.) И зачем этих мерзавцев изображать!

Ольга Павловна. Виктор Иванович, как поживает ваш кабачок?

Ошивенский. А вы, Ольга Павловна, зачем разговор меняете? Я повторяю: этих господ нужно душить, а не выводить на сцену.

Ошивенская. Я бы Троцкого своими руками задушила.

Марианна. Конечно, искусство выше политики, но они всё осквернили – красоту, поэзию жизни…

Ошивенская. У них, говорят, какой-то великий поэт есть – Блок или Блох, я уж там не знаю. Жидовский футурист. Так вот они утверждают, что этот Блох выше Пушкина-и-Лермонтова. (Произносит как «Малинин и Буренин».)

Ольга Павловна. Господь с вами, Евгения Васильевна. Александр Блок давно умер. А главное-

Ошивенская (спокойно плывет дальше). Да в том-то и дело, голубушка, что он жив. Это нарочно врут. Вот как врали про Ленина. Было несколько Лениных. Настоящего убили в самом начале.

Ошивенский (все поглядывая налево). От этих мерзавцев всего можно ожидать. Простите… Ольга Павловна, как имя-отчество вашего…

Кузнецов. Алексей Матвеич. К вашим услугам.

Ошивенский. Я хотел вас спросить, Алексей Матвеич, отчего это вы улыбаетесь?

Кузнецов. Из вежливости. Вы все время коситесь на меня.

Ошивенский. Вам, кажется, эмигрантские разговоры не по нутру. А вот попробовали бы, батюшка —

Ольга Павловна (Ошивенскому). Можно вам еще кофе?

Ошивенский. – вот попробовали бы пожить, как мы живем. Сами бы заговорили по-эмигрантски. Возьмите меня, например. Я – старый человек. У меня все отняли. Сына убили. Я восьмой год мытарствую за границей. И теперь я не знаю, что будет дальше. У нас совсем другая психология, чем у вас.