Читать книгу Самайнтаун онлайн на КулЛиб
– Женщина, что ты делаешь?! Закрой немедленно окно!
Он остановился на том же перекрестке, где глазела по сторонам супружеская парочка, спорящая о гриме, и одно из непроницаемых черных окон сползло вниз. Чем ниже оно опускалось, тем ярче и плотнее становился серебристый дым, поднимающийся от женских рук, что просунулись наружу. Франц разглядел сквозь его клочья улыбающееся лицо в обрамлении золотых кудрей, похожих на те листья, которые молодая женщина пыталась поймать пальцами, медленно плавящимися под солнцем. Ей уже давно должно было стать больно, но между бровей не пролегло ни одной морщинки, словно она не замечала, что горит. Темно-красные глаза и бледные, меловые губы с четырьмя острыми клыками за ними – контраст между жизнью и смертью. Прямо как тот звонкий смех, в котором она рассыпалась, и могильный холод, которым этот смех Франца чуть не задушил. Ветер принес ему сладость жасминовых духов вперемешку с гарью от сожженной кожи и воспоминания столь темные да глубокие, что челюсти щелкнули сами собой, смыкаясь.
«Нет, этого просто не может быть!»
Недокуренная сигарета выпала у него из рук, и он рванул с места быстрее, чем понял, почему не должен позволить этой машине скрыться. Нервы натянулись серебряными нитями, полосы от которых заживали у него на шее под воротником куртки больше полугода после того, как он в очередной раз попробовал себя повесить.
Франц услышал ругательства туристов, сбитых им с ног, а затем визг тормозов фургона, который, в свою очередь, чуть не переехал его. Что‐то загрохотало у него за спиной – кажется, один из опрокинутых рекламных стендов, – и ноги у него предательски заплелись. Не прошло и минуты, как в груди вспыхнуло жжение, будто малейший вздох грозил вывернуть его легкие наизнанку. Мышцы Франца вопили точно так же, как прохожие, которых он расталкивал локтями, несясь по тротуару следом за графитовым джипом. Он был готов поклясться, что чувствует, как бег сжигает остатки крови в его венах. Все, что делал вампир, расходовало ее, словно топливо, а Франц пил ровно столько, чтобы не каменеть по утрам в постели – ни каплей больше. Словом, он никогда не слушал собственное тело, поэтому теперь тело не слушалось его.